Упр.1 Юнит 4 Урок 161718 ГДЗ Happy English Кауфман 10 класс
1 Прочитайте историю для деталей. Используйте список слов ниже и словарь в помощь.
Соленые огурцы с укропом
Кэтрин Мэнсфилд
А потом, спустя 6 лет, она увидела его снова. Он сидел за одним из тех маленьких бамбуковых столиков. Перед ним была высокая тарелка с фруктами, и очень осторожно, в его «особом стиле», он очищал апельсин.
Он, должно быть, ощутил ее шок, от того, что она узнала его, когда он посмотрел, и они встретились глазами. Невероятно! Он не узнал ее! Она улыбнулась, он нахмурился. Она подошла к нему. Он закрыл глаза, но когда открыл их, его лицо осветилось. Он положил апельсин и отодвинул кресло, а она убрала свою маленькую теплую ручку от муфты и протянула ему.
«Вера!» воскликнул он. «Как странно. Правда, на какой-то момент я не узнал тебя. Пожалуйста, садись. Ты пообедала? Не хочешь ли кофе?» Она колебалась, но, конечно, она хотела.
«Да, я бы хотела кофе.» И она села напротив него.
«Ты изменилась. Ты очень сильно изменилась», сказал он, смотря на нее. «Ты так хорошо выглядишь. Я никогда не видел, что бы ты прежде выглядела так хорошо».
«Правда?» она подняла вуаль. «Я не очень хорошо себя чувствую. Я не выношу такую погоду, знаешь».
«Оу. Ты не любишь холод…»
«Ненавижу его». Она вздрогнула. «А самое худшее во всем этом, что чем старше ты становишься…»
Он прервал ее. «Извини меня», и слегка постучал по столу, что бы пришла официантка. «Пожалуйста, принесите кофе со сливками.» Ей: «Ты уверена, что не хочешь ничего поесть? Немного фруктов, возможно. Фрукты здесь очень хорошие».
«Нет, спасибо. Ничего».
«Хорошо тогда». И улыбаясь так широко, он снова взялся за апельсин. «Ты говоришь – чем старше кто-то становится…»
«Тем холоднее», засмеялась она. Но она думала о том, как хорошо, что она помнила его этот трюк. Как он, бывало, прерывал ее, и как это ее раздражало 6 лет назад. Тогда она чувствовала себя так, как будто он внезапно в середине того, о чем она говорила, приложил палец ей к губам, отвернулся, занялся чем-то другим, а потом убрал свою руку и с той же самой, слегка преувеличенно широкой улыбкой вернул ей свое внимание.1
--------
1 Тогда она чувствовала себя так, как будто он внезапно в середине того, о чем она говорила, приложил палец ей к губам, отвернулся, занялся чем-то другим, а потом убрал свою руку и с той же самой, слегка преувеличенно широкой улыбкой вернул ей свое внимание.
-------
«Холоднее!» Ее слова отозвались эхом. «Ах,ах. Ты до сих пор говоришь те же самые вещи. Но есть одно, что в тебе совсем не изменилось – твой прекрасный голос – твоя чудесная манера говорить. Ты только скажешь одно единственное слово, и я узнаю твой голос среди других голосов. Я не знаю, что это – мне всегда было интересно – что делает твой голос таким западающим в мою память… Ты помнишь наше первое утро, которое мы провели вместе в садах Кью? Ты была так удивлена, потому что я не знал никаких названий цветов. Я все еще слышу, как твой голос говорит: «Герань, бархатцы, вербена». И эти три слова это все воспоминания о забытом, божественном языке… Ты помнишь тот день?»
«Ох, да, очень хорошо». То, что осталось в ее памяти в тот день, была другая сцена. Большое количество людей пили чай в китайской пагоде, и он вел себя словно маньяк с этими осами – он пытался, что бы они улетели, хлопал их своей соломенной шляпой. Люди, пьющие чай, хихикали и развлекались от этого. А она страдала.
Но сейчас, когда он разговаривал, это воспоминание угасло. Его воспоминания были правдивые. Да, это был замечательный день, полон герани, бархатцев и вербены, и – теплого солнечного света. А потом пришло другое воспоминание. Она увидела себя на газоне. Он лежал рядом с ней, и внезапно, после долгого молчания, он опрокинулся и положил голову на ее колени.
«Я бы хотел», сказал он, низким, беспокойным голосом, «Я бы хотел, чтобы я принял яд и умирал бы прямо здесь и сейчас».2
Она склонилась над ним.
«Ах, почему ты так говоришь? Я не могу сказать этого».
Но он простонал и взял ее руку и поднес ее к своей щеке.
«Потому что я знаю, тогда я буду любить тебя еще сильней – намного сильнее. И я буду страдать так ужасно, Вера, потому что ты никогда, никогда не полюбишь меня».
--------
2 Хотел бы, чтобы я принял яд и умирал бы прямо здесь и сейчас.
--------
Он определенно выглядел сейчас намного лучше, чем тогда. Сейчас он выглядит так, как человек, который нашел свое место в жизни. Должно быть, он также сколотил состояние. Его одежда была очень хорошего качества, и в тот момент он достал русский портсигар из кармана.
«Не хочешь закурить?» «Да, буду». «Они выглядят очень хорошо». «И я так думаю. Они сделаны специально для меня маленьким человеком с улицы святого Джеймса. Я курю не много. Я не как ты – но если курю, сигареты должны быть восхитительны, очень освежающие сигареты. Курение для меня не привычка; это наслаждение – как парфюм. Ты до сих пор обожаешь духи? Ах, когда я был в России…»
Она прервала его: «Ты, правда, был в России?»
«Ох, да. Я был там около года. Ты забыла как мы, бывало, говорили о том, что бы поехать туда?»
«Нет, не забыла».
Он чуть усмехнулся и откинулся обратно в кресло. «Не правда ли это забавно: Я действительно осуществил все те поездки, которые мы планировали. Да, я был во всех тех местах, о которых мы говорили. На самом деле, я провел последние 3 года своей жизни, все время путешествуя. Испания, Корсика, Сибирь, Россия, Египет. Единственная страна, которая осталась это Китай, и я намереваюсь туда поехать также».
Когда он говорил, она почувствовала, как проснулся странный зверь, который спал так долго внутри ее души, вскочил на ноги, и голодным взглядом уставился на все эти далекие места. 3 Но все что она сказала, было: «Как я тебе завидую».
Он согласился с этим. «Это было» сказал он, «очень здорово – особенно Россия. Россия была точно такой, как мы себе ее представляли и даже больше, намного больше. Я даже провел несколько дней на речном судне на Волге. Ты помнишь ту песню о лодочнике, которую ты, бывало, играла?»
«Да». Она начала играть ее в голове, когда она заговорила.
«Ты когда-нибудь ее сейчас играешь?»
«Нет, у меня нет пианино».
Он был удивлен от этого. «Но что стало с твоим прекрасным пианино?»
Она загримасничала. «Продано. Много лет назад».
На этом он сменил тему.4 «Эта речная жизнь», продолжал он, «это что-то особенное. Спустя день или два ты не можешь понять, что ты когда-либо знал что-то другое. И это не обязательно знать язык – ты ешь с ними, проводишь день с ними, а по вечерам там - это бесконечное пение.»
Когда он говорил, она услышала песню лодочника, громко и трагично, и увидела, как лодка проплывала по темной реке… «Да, мне бы это понравилось»5, сказала она, поглаживая свою муфту.
---------
3 Пока он говорил, она почувствовала, как странный зверь, который так давно спал в ее душе, проснулся, вскочил на ноги и голодным взглядом уставился на все эти далекие места.
4 На этом он сменил тему.
5 "Да, мне бы это понравилось".
---------
«Тебе понравится почти все в русской жизни», он сказал дружественно. «Там так непринужденно, так спонтанно, так свободно без всяких вопросов. И крестьяне такие выдающиеся. Они такие человечные – да, это так. Даже человек, который везет твой багаж, принимает участие в том, что происходит. Я помню нашу вечеринку, с двумя моими друзьями и женой одного из них, когда мы поехали на пикник к черному морю. Мы взяли ужин и шампанское и ели, и пили на траве. И в то время когда мы ели, кучер подошел к нам. «У меня есть соленые огурчики с укропом», сказал он. Он хотел поделиться с нами. Это показалось мне подходящим, так – знаешь, что это означало?»
И она, казалось, сидела в тот момент на траве рядом с мистическим черным морем, черным как бархат. Она видела повозку, и небольшую группу людей на траве, их лица и руки светились при свете луны. Кроме них, с ужином со скатертью под коленками, сидел кучер. «Есть соленые огурцы» сказал он, и хотя она не совсем понимала, что значат соленые огурцы, она увидела зеленоватый стеклянный кувшин и потянула в рот; соленые огурцы были ужасно кислые…
«Да, я знаю прекрасно, что ты имеешь ввиду» сказала она.
«Какой ты прекрасный слушатель» сказал он. «Когда ты смотришь на меня этими своими дикими глазами, я чувствую, что я могу рассказать тебе вещи, которые я никогда не нашептывал ни одному другому существу».
Был ли в его голосе просто намек на насмешку или это было просто ее воображение?6 Она не могла быть уверена. «До того как я тебя встретил», сказал он, «я никогда не говорил о себе кому-либо. Как хорошо я помню одну ночь, когда я принес тебе маленькое рождественское дерево и рассказал тебе все о своем детстве. И как я был несчастен, что сбежал и жил под телегой в нашем саду 2 дня. А ты слушала, и твои глаза сияли, и я чувствовал, что ты даже заставила слушать рождественское дерево, как в сказке».
Но о том вечере она помнила о небольшом горшочке с икрой. Он стоил 7.6 пенсов.
Пока она ела ее, он смотрел на нее, довольный и шокированный.
«Нет, правда, это будто ты ешь деньги. Ты не можешь поместить и 7 шиллингов в маленький горшочек такого размера.»
И он начал некоторые сложные подсчеты…
Но сейчас, до свидание икра. Рождественское дерево было на столе, а маленький мальчик лежал под телегой, положив голову на собаку. «Собаку звали Босум», вскрикнула она довольно.
Но он не понял. «Какую собаку? Твою собаку? Я совсем не помню собаку».
«Нет, нет. Я имею ввиду собаку, когда ты был мальчиком».
Он рассмеялся. «Она была? Ты знаешь, я забыл об этом. Кажется, так много лет прошло. Я не могу поверить, что всего лишь 6 лет. Я был таким ребенком тогда»
----------
6 Был ли в его голосе намек на насмешку или ей показалось?
----------
Он постучал по столу. «Я часто думал, как я, должно быть, наскучивал тебе. И сейчас я прекрасно понимаю, почему ты написала мне, хотя в то время, то письмо почти привело к концу мою жизнь. На следующий день я нашел его снова, и я смеялся, когда читал его. Оно было таким умным, такая настоящая копия меня». Он взглянул на меня. «Ты не собираешься?»
«Да, я боюсь, я должна», сказала она, сумев улыбнуться. Сейчас она знала, что он насмехается.
«Ах, нет, пожалуйста», умолял он. «Не уходи еще хоть минутку», и он схватил одну из ее перчаток на столе и сжал ее, будто это удержит ее. «Я вижу так мало людей, с кем можно поговорить в наши дни, что я превратился во что-то вроде варвара», сказал он. «Я сказал что-то, что может причинить тебе боль?»
«Ни капли» солгала она. Но когда она увидела его, сжимающего пальцами ее перчатку, спокойно, потихоньку ее злость угасала, и кроме того, в тот момент он выглядел больше похожим на себя 6 лет назад…
«Что я действительно тогда хотел», сказал он нежно, «это стать чем-то вроде ковра, по которому бы ты ходила, так, что бы тебе ни причиняли боль острые камни и грязь, которую ты ненавидишь. И однажды, я желал превратиться в волшебный ковер и перенести тебя на все те земли, которые ты хотела увидеть».
Когда он говорил, она подняла голову, будто она что-то пила; странный зверь в ее душе начал мурлыкать…
«Я чувствовал, что ты была более одинока, чем кто-либо еще в мире». Продолжал он. «А еще, возможно, ты была единственным человеком в мире, кто был действительно, на самом деле жив». Прошептал он, поглаживая перчатку.
Ах, Боже! Что она наделала! Как она посмела отбросить свое счастье вот так? Это был единственный мужчина, который когда-либо ее понимал. Было уже поздно? Могло ли быть поздно? Она была той перчаткой, что он держал в своих пальцах…
«А потом тот факт, что у тебя не было друзей, и ты никогда не дружила с людьми, как я понял, и я также. И сейчас все также?»
«Да», вздохнула она. «Все также. Я одинока как всегда».
«Также и я», он слегка улыбнулся, «То же самое». Внезапно быстрым движением он вернул ей обратно ее перчатку. «Но что мне казалось тогда таким загадочным – сейчас мне абсолютно ясно. И тебе, конечно, тоже… Это просто то, что мы оба были эгоистами, так замыкаясь в себе, что не оставалось и уголка в наших сердцах для кого-либо еще. Ты знаешь, я начал изучать устройство мозга, когда был в России, и я понял, что мы вовсе не были особенными.
Это достаточно известная форма…»
Она ушла. Он сел, ошеломленный… А затем попросил официантку принести счет.
«Но сливки не тронуты», сказал он. «Пожалуйста, не считайте за них»
Список слов
a trick — фокус, прием
a beast — зверь
a dill pickle — соленый огурец с укропом
a muff— муфта
a human being — человек
a peasant — крестьянин
a glove — перчатка
a memory — воспоминание
perfume —духи
a bill — счет
to interrupt — прерывать, перебивать
to exasperate — выводить из себя
to bare smth — переносить, выносить что-либо
to drum — барабанить
to glance — взглянуть
to stare — пристально смотреть
to suck in — втянуть
to purr — мурлыкать
to fade — выцветать, терять цвет
to stroke — гладить
to dare — сметь, посметь
to murmur — бормотать
marvelous — прекрасный
velvet - n бархат, adj бархатный
far — зд. гораздо, намного
splendid — прекрасный, чудный
peculiar — особенный
sensitive — чувствительный
thunder-struck — пораженный громом
rapped up in oneself— погруженный в себя
curious — удивительно
Приведем выдержку из задания из учебника Кауфман 10 класс, Титул:
1 Read the story for detail. Use the wordlist below and the dictionary for help.
A DILL PICKLE
by Katherine Mansfield
And then, after six years, she saw him again. He was seated at one of those little bamboo tables. There was a tall plate of fruit in front of him, and very carefully, in his "special" way, he was peeling an orange.
He must have felt that shock of recognition in her as he looked up and met her eyes. Incredible! He didn't recognize her! She smiled, he frowned. She came towards him. He closed his eyes, but as he opened them his face lit up. He laid down the orange and pushed back his chair, and she took her little warm hand out of her muff and gave it to him.
"Vera!" he exclaimed. "How strange. Really, for a moment I didn't recognize you. Please sit down? You've had lunch? Won't you have some coffee?" She hesitated, but of course she meant to.
"Yes, I'd like some coffee." And she sat down opposite him.
"You've changed. You've changed very much," he said, staring at her. "You look so well. I've never seen you look so well before."
"Really?" She raised her veil. "I don't feel very well. I can't bear this weather, you know."
"All, no. You don't like the cold..."
"Hate it." She shuddered. "And the worst of it is that the older one grows..."
He interrupted her. "Excuse me," and tapped on the table for the waitress. "Please bring some coffee and cream." To her: "You are sure you won't eat anything? Some fruit, perhaps. The fruit here is very good."
"No, thanks. Nothing."
"Then that's settled." And smiling just a bit too broadly he took up the orange again. "You were saying — the older one grows..."
"The colder," she laughed. But she was thinking how well she remembered that trick of his. How he used to interrupt her and how it used to exasperate her six years ago. She used to feel then as though he, quite suddenly, in the middle of what she was saying, put his hand over her lips, turned from her, attended to something different, and then took his hand away, and with just the same slightly too broad smile, gave her his attention again.1
---------
1 Тогда она чувствовала себя так, как будто он внезапно в середине того, о чем она говорила, приложил палец ей к губам, отвернулся, занялся чем-то другим, а потом убрал свою руку и с той же самой, слегка преувеличенно широкой улыбкой вернул ей свое внимание.
---------
"The colder!" He echoed her words. "Ah, ah. You still say the same things. And there is another thing about you that is not changed at all — your beautiful voice — your beautiful way of speaking. You have only to say one word and I would know your voice among all other voices. I don't know what it is — I've often wondered — what makes your voice such a haunting memory... Do you remember that first afternoon we spent together at Kew Gardens? You were so surprised because I did not know the names of any flowers. I still hear your voice say: 'Geranium, marigold, and verbena.' And those three words are all I recall of some forgotten, heavenly language... You remember that afternoon?"
"Oh, yes, very well." Yet, what had remained in her mind of that afternoon was another scene.
A great many people were taking tea in a Chinese pagoda, and he was behaving like a maniac about the wasps — he tried to wave them away, flap at them with his straw hat. The sniggering tea drinkers had been delighted. And she had suffered.
But now, as he spoke, that memory faded. His memory was the truer. Yes, it had been a wonderful afternoon, full of geranium and marigold and verbena, and — warm sunshine.
And then another memory came. She saw herself on a lawn. He lay beside her, and suddenly, after a long silence, he rolled over and put his head in her lap.
"I wish," he said, in a low, troubled voice, "I wish that I had taken poison and were about to die — here now!"2
She leaned over him.
"Ah, why do you say that? I could not say that."
But he gave a kind of soft moan, took her hand and held it to his cheek.
"Because I know I am going to love you too much — far too much. And I shall suffer so terribly, Vera, because you never, never will love me."
--------
2 Хотел бы, чтобы я принял яд и умирал бы прямо здесь и сейчас.
--------
He was certainly far better looking now than he had been then. Now he looked like a man who has found his place in life. He must have made money, too. His clothes were of very good quality, and at that moment he pulled a Russian cigarette case out of his pocket.
"Won't you smoke?" "Yes, I will." "They look very good." "I think they are. They are made for me by a little man in St. James's Street. I don't smoke very much. I'm not like you — but when I do, they must be delicious, very fresh cigarettes. Smoking isn't a habit with me; it's a luxury — like perfume. Are you still so fond of perfumes? Ah, when I was in Russia..."
She broke in: "You've really been to Russia?"
"Oh, yes. I was there for over a year. Have you forgotten how we used to talk of going there?"
"No, I've not forgotten."
He gave a strange half laugh and leaned back in his chair. "Isn't it curious? I have really carried out all those journeys that we planned. Yes, I have been to all those places that we talked of. In fact, I have spent the last three years of my life travelling all the time. Spain, Corsica, Siberia, Russia, Egypt. The only country left is China, and I mean to go there, too."
As he spoke, she felt the strange beast that had slept so long within her soul wake up, jump to its feet and fix its hungry stare upon those far away places.3 But all she said was: "How I envy you."
He accepted that. "It has been," he said, "very wonderful — especially Russia. Russia was all that we had imagined, and far, far more. I even spent some days on a river boat on the Volga. Do you remember that boatman's song that you used to play?"
"Yes." It began to play in her mind as she spoke.
"Do you ever play it now?"
"No, I've no piano."
He was amazed at that. "But what has become of your beautiful piano?"
She made a little grimace. "Sold. Ages ago."
He let it go at that.4 "That river life," he went on, "is something quite special. After a day or two you cannot realize that you have ever known another. And it is not necessary to know the language — you eat with them, pass the day with them, and in the evening there is that endless singing."
As he spoke she heard the boatman's song, loud and tragic, and saw the boat floating on the darkening river... "Yes, I should like that,"5 said she, stroking her muff.
---------
3 Пока он говорил, она почувствовала, как странный зверь, который так давно спал в ее душе, проснулся, вскочил на ноги и голодным взглядом уставился на все эти далекие места.
4 На этом он сменил тему.
5 "Да, мне бы это понравилось".
---------
"You'd like almost everything about Russian life," he said warmly. "It's so informal, so impulsive, so free without question. And then the peasants are so splendid. They are such human beings — yes, that is it. Even the man who drives your carriage has some real part in what is happening. I remember the evening a party of us, two friends of mine and the wife of one of them, went for a picnic by the Black Sea. We took supper and champagne and ate and drank on the grass. And while we were eating the coachman came up. 'Have a dill pickle,' he said. He wanted to share with us. That seemed to me so right, so — you know what I mean?"
And she seemed at that moment to be sitting on the grass beside the mysteriously Black Sea, black as velvet. She saw the carriage, and the little group on the grass, their faces and hands white in the moonlight. Apart from them, with his supper in a cloth on his knees, sat the coachman. "Have a dill pickle," said he, and although she was not certain what a dill pickle was, she saw the greenish glass jar and sucked in her cheeks; the dill pickle was terribly sour...
"Yes, I know perfectly what you mean," she said.
"What a marvelous listener you are," he said. "When you look at me with those wild eyes I feel that I could tell you things that I would never breathe to another human being."
Was there just a hint of mockery in his voice or was it her imagination?6 She could not be sure.
"Before I met you," he said, "I had never spoken of myself to anybody. How well I remember one night, the night that I brought you the little Christmas tree and told you all about my childhood. And of how I was so miserable that I ran away and lived under a cart in our yard for two days. And you listened, and your eyes shone, and I felt that you had even made the little Christmas tree listen too, as in a fairy story."
But of that evening she had remembered a little pot of caviar. It had cost seven and sixpence. While she ate it he watched her, delighted and shocked.
"No, really, that is eating money. You could not get seven shillings into a little pot that size." And he had begun some complicated calculations...
But now goodbye to the caviar. The Christmas tree was on the table, and the little boy lay under the cart with his head on the yard dog. "The dog was called Bosun," she cried delightedly.
But he did not follow. "Which dog? Your dog? I don't remember a dog at all."
"No, no. I meant the yard dog when you were a little boy."
He laughed. "Was he? Do you know I had forgotten that. It seems such ages ago. I cannot believe that it is only six years. I was such a kid then." He
----------
6 Был ли в его голосе намек на насмешку или ей показалось?
----------
drummed on the table. "I've often thought how I must have bored you. And now I understand so perfectly why you wrote to me as you did, although at the time that letter nearly finished my life. I found it again the other day, and I laughed as I read it. It was so clever, such a true picture of me." He glanced up. "You're not going?"
"Yes, I am afraid I must," she said, and managed a smile. Now she knew that he had been mocking.
"Ah, no, please," he pleaded. "Don't go just for a moment," and he caught up one of her gloves from the table and clutched at it as if that would hold her. "I see so few people to talk to nowadays, that I have turned into a sort of barbarian," he said. "Have I said something to hurt you?"
"Not a bit," she lied. But as she watched him draw her glove through his fingers, gently, gently, her anger really did die down, and besides, at the moment he looked more like himself of six years ago...
"What I really wanted then," he said softly, "was to make myself into a sort of carpet for you to walk on so that you need not be hurt by the sharp stones and mud that you hated. And one day I wished to turn into a magic carpet and carry you away to all those lands you wanted to see."
As he spoke she lifted her head as though she drank something; the strange beast in her bosom began to purr...
"I felt that you were more lonely than anybody else in the world," he went on, "and yet, perhaps, that you were the only person in the world who was really, truly alive." He murmured, stroking the glove.
Ah, God! What had she done! How had she dared to throw away her happiness like this? This was the only man who had ever understood her. Was it too late? Could it be too late? She was that glove that he held in his fingers...
"And then the fact that you had no friends and never had made friends with people. How I understood that, for neither had I. Is it just the same now?"
"Yes," she breathed. "Just the same. I am as alone as ever."
"So am I," he laughed gently, "just the same." Suddenly with a quick gesture he handed her back the glove. "But what seemed to me so mysterious then, is perfectly clear to me now. And to you, too, of course. ... It simply was that we were such egoists, so wrapped up in ourselves that we hadn't a corner in our hearts for anybody else. Do you know, I began studying a Mind System when I was in Russia, and I found that we were not peculiar at all.
It's quite a well-known form of... "
She had gone. He sat there, thunder-struck... And then he asked the waitress for his bill.
"But the cream has not been touched," he said. "Please do not charge me for it."
Популярные решебники 10 класс Все решебники
*размещая тексты в комментариях ниже, вы автоматически соглашаетесь с пользовательским соглашением